МЫ ГОТОВИМ ДЕТЕЙ К ПОЗАВЧЕРАШНЕМУ МИРУ, Людмила Петрановская
95% того, чему учат в школе – неактуально.
Есть такое выражение: генералы всегда готовятся к прошлой войне. К родителям и педагогам это относится еще больше. Родители воспитывают детей в сегодняшнем дне. Когда мы думаем о том, чтобы было хорошо нашим детям, мы смотрим вокруг, анализируем окружающую действительность и из этого делаем выводы о том, чему их учить, чему не учить, куда направлять. Но при этом мы редко думаем, что к тому времени, как наши дети вырастут, сегодняшний день будет для них позавчерашним.
Но даже родителям тут даст очень много очков вперед школа, которая уже сегодня готовит детей к позавчерашнему дню. Уже сегодня 95% того, что учат дети в школе, на что там тратятся их время и силы, неактуально, нерелевантно даже сегодняшнему дню, не говоря уже про будущее. Это такой парадокс воспитания, что в каких-то других сферах мы планируем вперед, занимаемся стратегическим планированием, думаем, что будет дальше, а когда дело касается воспитания детей, мы как будто забываем про то, что время – идет, а жизнь – меняется.
За десять лет исчезнут 15% ныне существующих профессий.
По прогнозам, за ближайшие десять лет исчезнет от 12 до 15% ныне существующих профессий. Ваши дети еще не вырастут, многие из них еще школу не закончат, а уже не будет 12-15% обычных, базовых профессий, которые сейчас есть вокруг нас. Мы с трудом можем представить, что будет через 20 лет, когда уже точно все ваши дети вырастут.
Современный мир отличается огромной скоростью изменений. Все помнят, когда у вас появился первый личный компьютер? А первый мобильный телефон? И в нашем зале уже есть люди, которые не помнят, как этого не было, не представляют, как могло не быть.
Вы никогда не задавали себе вопрос, почему часто действия многих остросюжетных сериалов происходят не в современном мире, а хотя бы в 80-е годы? Очень просто: если мы представим себе, что у героев есть мобильные телефоны, задача остросюжетности усложняется на порядок. Режиссеры просто переносят действие в те времена, когда нет мобильных телефонов. И сразу полно движухи: этот потерялся, этот ищет его, этот не знает, где он, этот не сказал, этот не понял.
А что делать сейчас, если у всех мобильники? Нужно придумать какую-то искусственную ситуацию, что, например, герой попал в какую-то зону, где нет сигнала или его заглушили инопланетяне. И так в десяти фильмах подряд.
Мобильный телефон – это не просто какая-то техническая штучка – она меняет нашу жизнь, наши отношения, например, с детьми, которые теперь растут в ситуации непрерывного контроля. Раньше ваши родители знали, что вы делаете целый день? А сейчас кто из вас готов смириться с тем, что вы до вечера не будете знать, где находится ваш ребенок, что он делает, надел ли шапочку, покушал ли?
Мамочка пишет в WhatsApp: «Ты шапочку надел?» Он отвечает: «Надел». Она снова пишет: «Сделай селфи и скинь».
Дети во многом разбираются лучше взрослых
Насколько сильно меняет жизнь интернет? Во всех смыслах, начиная от возможности удаленной работы, заканчивая тем, что мы больше не можем контролировать, что и когда узнает наш ребенок.
Некоторые спрашивают психологов: «С какого возраста можно разрешить ребенку завести страницу в соцсетях?» Ребята, он у вас забыл спросить! Он за минуту на перемене с телефона одноклассника все заведет, везде зайдет, куда захочет, а вы даже не будете знать.
Да и вообще ребенок в этом разбирается лучше вас.
Это тоже очень интересное новое явление – у нас сейчас дети часто разбираются в чем-то лучше, чем взрослые. Никогда в истории человечества такого не было, а сейчас это норма.
И в ситуации таких быстрых изменений, такой непредсказуемости, такой многозначности взрослые нервничают, они не знают, что будет дальше. Не случайно сейчас так популярны футурологи, которые пытаются понять, что же будет дальше. Когда родители нервничают, они начинают давить на детей, требуя от них соответствия будущему, о котором мы не знаем.
Мне кажется, это особенность нашего времени: с одной стороны, мы понимаем, что не можем предугадать будущее, с другой стороны, мы переживаем. Но переживать из-за будущего невозможно, потому что невозможно переживать из-за того, чего не знаешь!
Поэтому мы переживаем из-за того, что можем себе представить. Как он сдаст ЕГЭ, усваивает ли те 95% ненужного материала школьной программы, выучил ли он это, запомнил ли другое. Беспокойство находится в очень древних слоях мозга, это такая инстинктивная программа, реакция на стресс, а сверху надстроен умный кортикальный мозг, который не любит когнитивного диссонанса, когда мы беспокоимся непонятно из-за чего. Мозг немедленно начинает искать причину, подгонять задачку под ответ. И – вот оно, надо беспокоиться из-за ЕГЭ. Хоть какая-то логика.
Есть много возможностей доверстать свое образование
Я сейчас очень много общаюсь с людьми из России, которые переехали в Европу с детьми и ходят в местные школы. Обе стороны обалдевают друг от друга.
Говорят, швейцарское министерство образования проводит специальное совещание, где обсуждает, что делать с русскими мамами. Им дали название «мама-вертолет». Это мама, которая, как квадрокоптер, нависает над ребенком и следит за ним, беспокоится.
При этом моя молодая коллега, которая уехала в Европу несколько лет назад, говорит, что там вообще другое отношение к образованию: сразу после школы в университеты идут либо ярко выраженные интеллектуалы-ботаники, которые будут заниматься исследованиями, либо дети богатеньких родителей, у которых это вариант продления детства.
Все остальные предпочитают сначала поработать и осмотреться какое-то время или, работая на низкоквалифицированных работах, поездить по миру. Побывать в качестве ассистентов и помощников в разных сферах, потом идут в какой-то бакалавриат. После его окончания год или несколько лет работают, а потом идут в магистратуру, иногда по другой специальности.
На первом курсе бакалавриата сидят рядом бывшие школьники, и те, кому 30 и те кому 50. И это нормально. У человека раньше не было возможности, или он еще не понимал. что это его.
Но мы держимся упорно: если детка не поступила после школы в университет – жизнь не удалась, я плохая мать, вообще все ужасно, катастрофа, «дворником будет!».
Прогнозы сейчас говорят о том, что дети, рожденные в новом веке, после 2000 года, с большой вероятностью будут жить 100-120 лет, если ничего не случится катастрофического. А вы им выносите мозг из-за контрольной по химии.
Иногда просто, может, поговорить с ребенком о том, что ему жить 120 лет, чтобы он не планировал прыгнуть с крыши из-за плохого экзамена или несчастной любви? Может, поговорить с ним о том, что впереди у него еще долгая жизнь, и все это еще 10 раз изменится, и, если он захочет выучить химию (вдруг она ему понадобится), это возможно.
Посмотрите, какое сейчас огромное количество возможностей доверстать свое образование, если в свое время вы его не получили. И это модель, к которой мы будем двигаться. Мы будем учиться не раз и на всю жизнь, а в течение всей жизни учиться и переучиваться много раз.
А мы пытаемся прививать детям взгляды наших родителей
Еще пример. Как много внимания мы уделяем иностранным языкам. Действительно, в современном мире без английского никуда. Плохое знание языка нашу науку очень сильно тормозит, потому что у нас среднестатистический соискатель кандидатской степени иногда не может прочитать современные статьи.
Но, судя по всему, нас отделяет пять, максимум десять лет от очень хорошо работающего синхронного google-переводчика, после чего все эти часы и годы, потраченные на английский язык, будут просто не нужны. Да, google-переводчик не позволит вам никогда читать Шекспира в подлиннике, наслаждаясь, но какой процент вроде бы знающих английский сейчас это делает? А кто-то все равно будет, почему нет.
Экзотические хобби у людей всегда останутся. Через 15-20 лет экзотическим хобби станет умение водить автомобиль, так же как сейчас кому-то нравится и он на лошадке умеет кататься. Люди ищут специальные места, где этому учат и берут за это деньги немаленькие, и катаются для удовольствия. А когда-то было ненормально, чтобы люди не умели скакать на лошади.
В этой ситуации мы занимаемся тем, что по-прежнему переживаем за детей и пытаемся прививать им те же взгляды, те же представления о том, что правильно, что лучше, что хуже, какие были у наших родителей, у наших предков.
Когда у вас слишком крутая лестница, вы инстинктивно хватаетесь за перила. Когда происходит слишком быстрый темп изменений, люди инстинктивно хватаются за ностальгию и думают: «Вот как хорошо было раньше». Слышали ностальгические: «Вот раньше в советской школе хорошо учили», «А вот раньше там дети слушались родителей», «А вот раньше дети уважали», «А вот раньше дети книжки читали»? Психологически это очень понятно.
Другой вопрос: ты ностальгируй – не ностальгируй, а линия времени идет в одном направлении.
Когда ребенок чувствует себя пешкой, он устраивает пассивное сопротивление.
В результате, как только ребенок обнаруживает для себя – а это обычно происходит в подростковом возрасте – что он может просто сказать «нет» и ему ничего не сделают, он ровно это и делает. Как только он обнаруживает для себя метод итальянской забастовки «лягу на диван и не встану с него» – он ровно это и делает. Как только он обнаруживает для себя возможности, например, запереться в комнате и сказать, что он боится выходить – он ровно это и делает.
Сейчас появилось целое стихийное бедствие таких «новых обломовых». В Японии их называют «затворниками». Молодые люди запираются в комнате, никуда не ходят и ничего не делают, не учатся, не работают, не общаются ни с кем, в лучшем случае сидят в компьютере, а иногда просто спят.
Молодой человек не учится, не работает, ничего не делает. Нельзя даже сказать, что он прогуливает школу потому, что он тусит с друзьями. Нет, он и с друзьями не тусит, он вообще ничего не делает.
Почти каждый раз, когда у родителей спрашиваешь, что было раньше, там в анамнезе история бурного раннего развития, когда ребенка таскали, учили, втискивали в его голову и то, и сё, пятое-десятое. И столько было ожиданий, такой способный мальчик, такая подающая надежду девочка, такой интересный ребенок, нужно ему побольше дать, потому что у него столько талантов, все их надо развить.
И ребенок годами живет в этом состоянии, когда у него забран пульт управления, он чувствует себя какой-то пешкой, которую переставляют. В какой-то момент он становится подростком, у него происходит кризис идентичности и он понимает, что единственный его способ вернуть свою субъектность, вернуть себе свое управление – это просто забастовка. Знаете, как протестующие сторонники ненасилия садятся на асфальт, сцепляются между собой руками и предоставляют полиции их растаскивать. Они не дерутся, не убегают, а вот так вот, пассивным сопротивлением выражают свою волю. Так же ребенок.
Какие качества будут нужны детям в будущем?
Специалисты выделяют четыре компетенции, которые будут наиболее нужны детям в том мире, который наступает и уже наступил частично. Их называют четыре «К»: коммуникация, кооперация, креативность и критическое мышление. Я сейчас медленно назову еще раз, а вы про каждое подумайте, как с ними обходится наша сегодняшняя школа.
Коммуникация. Что происходит, когда у нас дети общаются на уроке, учим ли мы их разнообразным способам общения? Я как-то проводила тренинг с учителями, и там были молодые ребята, не изовравшиеся полностью. И когда мы с ними делали такое упражнение – каким мы хотим видеть ребенка на уроке, они прямо сказали «немым и парализованным». Завуч или директор никогда вам такого не скажет, они скажут: «Мы хотим, чтобы у детей развивалась личность, чтобы они были активными гражданами». «Петров, рот закрой и сядь». Какая коммуникация?
Многие родители с претензией говорят: «Да он в школу ходит, чтобы тусить и общаться». Господи, хоть кто-то в школу ходит, чтобы учиться тому, чему правда надо учиться! Дети вообще очень изобретательны, им можно создать абсолютно не подходящую для обучения атмосферу, они все равно найдут, как там поучиться. Они очень любят учиться.
Кооперация – способность согласованно действовать вместе с другими людьми, добиваясь синергии ресурсов. Учит наша школа этому? Много вы знаете примеров, когда в школе есть работа по группам? Представьте себе, что подготовка к какой-нибудь контрольной или зачету была бы такой: мы бы сделали группу детей и сказали: «Вы, пятеро, будете группой, ваша задача к завтрашнему дню – представить решение этих задач». И эти пять детей идут к кому-то домой или где-то в уютном уголке школы садятся и начинают совместно работать над решением этих задач. При этом дети разные, у них разный уровень подготовки, разный уровень знаний.
Знаете, что наши учителя говорят, когда им предлагаешь такое? «А как я узнаю, что он не списал? А как я узнаю, что это он сам решил, а не вот этот ему решил?» Слушайте, взрослые так и делают. Если вы посмотрите, как организована работа в вашей фирме, в вашем отделе, в вашей небольшой компании, где бы вы ни работали, там так и есть: перед группой ставится задача, группа идет, распределяет, один придумывает, другой аккуратно записывает, третий критикует. Четвертый всех подбадривает и рассказывает, какие мы молодцы. А пятый кофе приносит, и это тоже нужно.
И взрослым мы почему-то позволяем так работать. Хотя понятно, почему: взрослые работают за деньги, и если мы не будем использовать эффективные методы работы, то разоримся, а это эффективный метод работы. Кооперация предусматривает распределение обязанностей в связи с ключевыми компетенциями, особенностями, и согласованность действий. Когда все идут строем и ими командует кто-то один – это не кооперация.
Учит у нас школа кооперации? Да для них это крамола, пойдите предложите такую какую-нибудь форму работы. Сразу идет то, что я вам сказала: «А как мы узнаем, а как мы уличим, что он на самом деле сам не решил?» Да, он сам не решил, но он создавал атмосферу. И когда другой решил и ему объяснил – он понял лучше, чем когда учитель говорил.
Креативность. Креативность мы в детях поощряем? Ну, да, когда мы задали тему: «Сейчас все рисуем Новый год», то ребенок, конечно, «выбирает»: он на елочке нарисует сосульки или шарики. Это креативность у нас. Насколько мы готовы к тому, что ребенок имеет право нарисовать что-то совсем другое? Например, нарисовать одного себя, сидящего на стуле, и сказать: «Это мой Новый год, потому что мне на Новый год будет грустно и одиноко». Учитель к школьному психологу отправит сразу же, немедленно наказание последует за такую креативность.
Что мы скажем, если ребенок сделает по-другому, если он какую-то другую форму выберет, чтобы показать свою мысль? На самом деле поощряется имитация креативности, в узких рамках, «тут узорчик можно чуть по-другому нарисовать». Реальная креативность – это взлом рамок, это взлом шаблонов, это «сделать так, как никто до меня не делал». Да вы что! Если ребенок напишет сочинение так, как никто до него не писал, он не получит ничего хорошего.
И наконец, критическое мышление. Развиваем мы в детях критическое мышление? Упаси Боже, если бы у них появилось критическое мышление, то они бы встали и ушли из этой школы в тот же день. И это не только про детей, но и про взрослых. Людьми без критического мышления управлять просто, поэтому все направлено на то, чтобы оно не случилось, а если случится где-то, то надо скорее затоптать.
Самые ценные вещи, которые родители могут дать детям
Смотрите, странная ситуация, даже если мы знаем, куда рулить, то рулим прямо в противоположную сторону. Бог с ней, со школой, школа – это отдельная наша боль. Давайте подумаем про себя как про родителей. Если мы понимаем все то, о чем мы говорили только что, как вам кажется, чем главным нужно снарядить ребенка в этот мир?